Т. Леонтович.
Сборник обычаев, существующих у туземцев осетинского Округа.
Т. 1-2, СПБ, 1866 г.
Если по смерти владетеля останутся дети мужского пола от номлуса (наложницы), а от главной жены только дочери, то наследство принадлежит первым (с. 234). Неудивительно поэтому, что осетины держат наряду с законной женой еще несколько незаконных, особенно в обществах нарском и мамиссонском. В глазах осетин произвольное число номлус может быть главнейшим способом к обогащению (с.239).
Уцелевшим следом “семейного” брака является снохачество — с одной стороны, и с другой — левират или деверство. Условием, благоприятным сохранению снохачества в осетинском быту является долгое время державшийся у них обычай заключать брачные договора между малолетним сыном и женским подростком, благодаря чему она становится наложницей своего свекра и нередко приживая с ним детей, слывших впоследствии за детей ее мужа (с.264).
Что касается левирата или деверства, то осетины принадлежат к числу народностей, у которых этот институт сохранился во всей своей силе. Если человек не имеет детей, потомство ему может быть прижито между его супругой и братом или другим близким родственником. После рождения ребенка, половая связь обычно прекращается.
Кроме того, у дигорцев существует следующий общераспространенный обряд. Если кто имеет хорошую жену, которая не родит, то он берет другую с уплатой калыма, а бездетную отдает чужому холостому мужчине, от которого дети принадлежат, однако, первому мужу, потому что он заплатил калым, холостой же не вправе называть этих детей своими. Такая жена называется ДУККАГОСА (т. II, с.37).
По Сборнику осетинских адатов, составленных Яновским в 1836 г., по смерти мужа родной брат должен жениться на вдове брата, хотя бы он и был женат. Характер обязанности, какой носит сожительство брата с бездетной вдовой, одинаково встречается только у евреев и осетин. По еврейским законам, вдова переходит в наследство брату вместе с прочей собственностью…
Вдова, женивши малолетнего сына своего на взрослой девушке, сама вступает в сожительство со взятым ею в дом мужчиной, причем рожденные ею дети считаются детьми ее малолетнего сына и носят наименование ДЗАГАЛСАГ (с.272).
Осетинское право различает детей троякого рода:
от главной жены;
от номлус (наложницы) — кавдасарды и незаконных детей от рабынь ( до отмены крепостного рабства в 1867 г.) — коссагов.
Радость, обнаруживаемая родителями и, в частности, отцом по случаю рождения сына-первенца, дает повод ожидать от них большой нежности по отношению к своим детям. На самом деле мы встречаем совершенно обратное.
Во-первых, в голодные годы родители, особенно в Южной Осетии, нередко продавали своих детей мужского пола в рабство, на что указывают в один голос все путешественники, посетившие Осетию в первой половине XIX в., девочек же они умерщвляли при самом рождении, сдавливая им шею в момент рождения или оставляя их без ухода и пищи.
Между кавдасардами и незаконными детьми (от рабынь) лежит глубокое различие.
Звание кавдасарда наследственное. Они составляют неотчуждаемую собственность той фамилии, к которой принадлежит их мать. Их почти никогда не продают и переходят в наследство вместе с имуществом (с.259).
Рабов-касагов выкупали в 1867 г. за 180-200 рублей за каждого у князей Мачабеловых, Эристовых и др. В прежние годы число таких незаконнорожденных далеко не было ничтожно. Желание увеличить число работников пробуждало даже многих осетин допускать к сожительству со своими рабынями и посторонних лиц с тем, однако, чтобы рожденные ими дети считались их детьми и надлежали всецело их власти.
Отцом кавдасарда и отцом незаконнорожденного — косага, от рабыни, считался не действительный виновник его рождения, а тот, в чьей власти состоит его мать.
Адаты по кровной мести.
Граф Паскевич в донесении Чернышову от 5.03.1831 г. пишет: ”Из числа поступивших на рассмотрение дел 54 предъявлены по кровомщению”.
Известны пагубные последствия этого варварского обычая. Целые семейства истреблялись, жены и дети переходили в руки убийцы, которых продавали или оставляли в рабство. Даже на могилах убитых мстители убивали невинных детей, которых иногда выдавали сами родители для исполнения бесчеловечного закона, чем дикий сей народ полагал успокоить прах убитых (Акты Кавказской Археологической Комиссии, т.7, стр.373).
Желание поддержать породу так сильно в осетинском обществе, что последние мирятся со следующим крайним к тому средством: если после смерти отца семейства не останется наследников мужского пола и вдова, пребывая в доме покойного и отказавшись от вступления в новый брак, приживет с кем-либо сына, то последний считается сыном умершего мужа и наследует все его имение.
Пару слов о плате за кровь. Она во всей Осетии была приблизительно одна и та же. Хозяин своих рабов и кавдасардов мог убить по своему усмотрению и не нес никакой за это меры. За убийство свободного человека, скажем за дигорского бадилята уплачивалось 15 рабов обоего пола, за жизнь куртатинского алдара — 12 рабов, тагаурского алдара — 8 рабов и рабынь…
Если кто-либо, делая с женщиной или девицей насильственные прелюбодеяния, она, сохраняя себя от этого, ранит или убьет насилователя, то родственники убитого или раненного имеют право на кровную месть к родителям, родственникам этой женщины и последние платят родным кровную плату.
Равным образом, если кто, намереваясь с мальчиком мужеложство и тот, охраняя себя от подобного посрамления, нанесет насилователю рану или убьет его, то за это родственники раненного или убитого строго преследуют убийцу и его родственников или последние платят полную кровь, определяемое медиаторами.
Русский ад 